Великий пост, который начался в 1801 году 2 февраля, императору Павлу I не суждено было пережить. «Россияне смотрели на сего монарха, как на грозный метеор, считая минуты и с нетерпением ожидая последней», - так спустя десять лет после цареубийства написал о его царствовании историк Н.М. Карамзин. Императора Павла злодейски убили в ночь с 11 на 12 марта 1801 года в Петербурге, в собственной спальне нового Михайловского замка, в котором он прожил немногим больше сорока дней…

     Павел I остро ощущал свое высокое предназначение и необходимость принести пользу Отечеству, но, по воле Божией, не мог играть никакой политической роли. До 42 лет Павел I прожил на двусмысленном положении наследника престола, без надежды его когда-нибудь получить на законном основании. Павел видел недостатки правления своей матери, и еще за двадцать лет до вступления на престол, в 1776 году, он писал: «…Для меня не существует ни партий, ни интересов, кроме интересов государства, а при моем характере мне тяжело видеть, что дела идут вкривь и вкось и что причиною тому небрежность и личные виды. Я желаю лучше быть ненавидимым за правое дело, чем любимым за дело неправое». Сначала на пути Павла Петровича стояла мать Екатерина II, потом встал сын Александр, которого она хотела сделать Императором. «Положение Павла, — указывает историк Платонов, — становилось хуже год от года. Удаленный от всяких дел, видя постоянную неприязнь и обиды от матери, великий князь Павел Петрович уединился со своей семьей в Павловске и Гатчине — имениях, подаренных ему Екатериной. Он жил там тихой семейной жизнью...». В тиши загородных резиденций это «упражнение в терпении» продолжалось бесконечно долго. Его оборвала только внезапная смерть Екатерины в 1796 году, когда Павлу шел уже... 43 год.

     Вступив на престол, он начал давно задуманные преобразования. Чтобы не повторять дворцовых переворотов, сразу после коронации был оглашен «Манифест о престолонаследии». Затем император уничтожил Жалованную Грамоту Дворянству 1784 года, создавшую привилегированное положение дворян не только в личных правах, но и в предоставлении им корпоративного права в местном управлении. «Он научил нас и народ, что различие сословий ничтожно». Он приказал привести крестьян к присяге, показав, что все подданные равны. Создал манифест «О трехдневной работе помещичьих крестьян в пользу помещика и о непринуждении крестьян к работе в воскресные дни»; таким образом, все крестьянство за несколько месяцев царствования Павла получило больше льгот, чем за долгое время правления его матери, прославленной историками «мудрой и просвещенной правительницей». Павел I возвратил Церкви отобранные у нее имения: «Кратковременное царствование Императора Павла I, — писал Епископ Серафим, - принесло большое облегчение и, по сравнению с царствованием Екатерины, было поистине благословенным. Церковь, ставшая было захудалым придатком к государственным учреждениям, получила известное признание и некоторую самостоятельность. Ей были возвращены частично ее права и привилегии. Особенно это сказалось на монастырях». Павел прекратил преследования старообрядцев. Одно из важнейших преобразований императора Павла – реформа армии: «Накануне вступления Павла на престол из 400 тысяч солдат и рекрут 50 тысяч были растащены из полков для домашних услуг и фактически обращены в крепостных», - писал Безбородко в 1795 году.

     Мероприятия, предпринятые Павлом I для реформы армии: реорганизация гвардии, которая за годы правления Екатерины II превратилась в привилегированную «придворную» часть армии, борьба за укрепление дисциплины, увольнение бездеятельных и виновных в должностных преступлениях офицеров, введение нового устава и новой формы - высмеивались офицерами и создавали ему массу врагов в среде дворян. Ведь почти все офицеры в армии в те времена были дворянами. В «Истории Русской Армии» Керсновский напишет: «Император Павел, несмотря на всю свою строгость и вспыльчивость, любил солдата — и тот чувствовал это и платил царю тем же. Безмолвные шеренги плачущих гренадер, молча колеблющиеся линии штыков в роковое утро 12 марта 1801 года являются одной из самых сильных по своему трагизму картин в истории русской армии». Безусловной ошибкой Павла было только то, что, реорганизуя русскую армию, он взял в основу ее реорганизации не гениальные принципы Суворова, а воинскую систему прусского короля Фридриха Великого. Любовь к формированию прусских идеалов привили великому князю Павлу Петровичу его воспитатели, в частности глава внешнеполитического ведомства Екатерины, высокопоставленный масон Никита Иванович Панин. Хотя воспитатели и не достигли цели и Павел не стал вольтерьянцем и атеистом, но они все же внушили ему мысль о превосходстве европейского над русским. Борис Башилов писал в своих исследованиях о масонстве: «В конце ХVIII века если не каждый дворянин был масоном, то почти каждый масон был дворянином. Своекорыстные интересы дворянства и политические вожделения масонства сошлись. И русское дворянство, и русские масоны приступили к организации очередного дворцового переворота».

     По мнению масонов, Павел I был невменяем и своим деспотическим характером вел государство к гибели. Он действительно имел вспыльчивый характер; по словам историка Клочкова, он был «человеком быстрого темпа» и того же требовал от своих подчиненных. Любой, самый здравый приказ при желании можно извратить так, что автор его покажется ненормальным человеком.

     «Однажды, стоя у одного из окон дворца, Павел заметил пьяного мужика и сказал:
— Вот ведь идет мимо Царского дворца и шапки не снимет.
Спустя долгое время Павел заметил, что на площади перед Михайловским дворцом, в сильный мороз, стоит толпа просителей без шапок.
— Почему это люди стоят без шапок? Сегодня же сильный мороз, — спросил Павел.
— По высочайшему повелению Вашего Императорского Величества.
— Никогда я этого не приказывал, — возразил Павел».

     Коварные царедворцы, по свидетельству И. И. Дмитриева, продолжали «строить ковы друг против друга, выслуживаться тайными доносами и возбуждать недоверчивость в государе, по природе добром, щедром, но вспыльчивом. От того происходили скоропостижные падения чиновных особ...» Князь Лопухин утверждает, что «были около Императора люди злонамеренные, которые пользовались его раздражительностью, а в последнее время даже возбуждали ее, чтобы для своих целей сделать Государя ненавистным».

      Как же относился к масонам сам Павел? По благородству своего характера, Великий Князь Павел Петрович, с детства окруженный масонами, не догадывался об истинных тайнах целях мирового масонства, считал, что масоны — добродетельные люди, желающие всем добра. Но потом у него, видимо, зародились какие-то подозрения. Известно, что когда к нему однажды опять приехал его друг, архитектор Баженов, Павел расспрашивал его, а не имеют ли масоны каких-нибудь тайных целей.

     «Я тебя люблю и принимаю, как художника, а не как мартиниста: о них я слышать не хочу, и ты рта не разевай о них».

     Баженову, удалось убедить Павла, что масоны не имеют никаких дурных замыслов, что их цель высока и благородна — братство всех живущих на земле людей.

    «Бог с вами, — сказал тогда Павел I, — только живите смирно». Будучи всегда глубоко религиозным человеком, Павел Петрович, несмотря на свое вступление в масонскую ложу, оставался православным христианином. События во Франции еще более усилили его религиозность. Молясь Богу, он часами простаивал на коленях перед иконами. Малиновый бархат его настольной Библии с золотыми мальтийскими крестами, сохранившейся до наших дней в библиотеке Гатчинского дворца, был протерт до дыр. Надежды масонов, что Павел будет послушным орудием масонства, не оправдались. Это-то и послужило главной причиной его трагической гибели.

     Как все благородные люди, император Павел был доверчив. На использовании этой черты характера Павла и построил свой план действий прибалтийский немец фон дер Пален, военный губернатор Санкт-Петербурга, втершийся к нему в доверие. Павел I подозревал, что существует заговор против него, но не знал, кто враги. В день убийства Павел спросил графа Палена, что тот считает необходимым предпринять для его безопасности. Граф П.Н. Пален ответил, указывая на комнату в Михайловском замке, где находились часовые преданного Павлу I полковника Саблукова: «Я не ручаюсь за то, что может случиться, если Вы, Ваше Величество, не отошлете этих якобинцев и если Вы не прикажете заколотить дверь в спальню Императрицы». Павел приказал увести этих солдат из дворца и заколотить единственную дверь, в которую впоследствии тщетно билась Императрица, спеша на помощь, и сквозь которую Павел мог бы скрыться от убийц. Знали ли близкие Императора о заговоре? Конечно, он был бы невозможен без участия в нем наследника, Великого Князя Александра. Провоцируя Павла на невыгодные для него действия, восстанавливая его против семьи, а членов Императорской семьи против Императора, граф Пален продолжал стягивать заговорщиков в Петербург, используя отходчивое сердце Павла. Наследник престола, Великий Князь Александр Павлович, слушал речи графа Палена о «возможных больших событиях» с намеками на отречение императора Павла I и не доложил об этом своему отцу. Генерал Пален удалил из города преданных Императору Павлу людей, в частности Аракчеева и Ростопчина. Накануне заговора, узнав, что Император отправил курьера к Аракчееву, граф Пален задержал посланного на некоторое время. А когда верный Аракчеев примчался в Петербург, его остановили на заставе, сообщив, что Павел I запретил кому-либо въезд в столицу. Английский посол в Петербурге Уинтворт установил связи с масонами и предоставил им большие средства на организацию заговора. До Павла дошли, видимо, какие-то сведения о деятельности против него английского посла, который распускал слухи, что «император в полном смысле слова не в своем уме». В конце мая 1800 года Павел I велел английскому правительству отозвать Уинтворта из Петербурга. Но было поздно. Император Павел был уже со всех сторон окружен заговорщиками. «Группа наиболее уважаемых людей страны, поддерживаемая Англией, поставила себе целью свергнуть жестокое и позорное правительство и возвести на престол наследника, Великого Князя Александра, который по своему возрасту и чувствам подает надежды. План выработан, средства для исполнения обеспечены и заговорщиков много». Заговорщиков было около шестидесяти человек. Кроме графа фон дер Палена основными участниками были племянник воспитателя Павла - вице-канцлер Никита Петрович Панин, адмирал Иосиф де Рибас, генерал Леонтий Беннигсен, братья Зубовы – Николай, Платон - бывший фаворит Екатерины и Валериан; офицеры В.М. Яшвиль, Я.Ф. Скарятин, А.В. Аргамаков, И.М. Татаринов. Граф Пален вспоминал: «…Я обязан в интересах правды сказать, что великий князь Александр не соглашался ни на что, не потребовав от меня клятвенного обещания, что не станут покушаться на жизнь его отца. Я дал ему слово». Заговорщики проникли в спальню императора, поскольку офицеру Аргамакову, «невзирая на время», велено было докладывать о происшествиях в городе. Был придуман «пожар», и дежурные камер-гусары отворили дверь. Император Павел, сохраняя полное достоинство, спокойно спросил: «Что господам нужно?» По словам мемуаристов, то достоинство, с которым держался император, сначала обескуражило пьяных заговорщиков, а потом явилось последней каплей, переполнившей чашу ненависти. Николай Зубов ударил Павла табакеркой в висок, император упал, и «все бросились доколачивать его»… Уже после короткой борьбы он был задушен чьим-то шарфом, на который позднее претендовали четверо участников...…

     Взойдя на престол, молодой, впечатлительный государь Александр, остро переживавший свою ошибку, не нашел в себе сил покарать злодеев. Однако спустя некоторое время, по настоянию вдовстствующей Императрицы Марии Федоровны, граф фон дер Пален был сослан в своё курляндское имение в Митаве, где каждый год «11 марта регулярно напивался к 10 часам вечера мертвецки пьяным, чтобы опамятоваться не раньше следующего дня». Остальные заговорщики продолжали службу, но в обществе они отнюдь не были на положении героев.

     Полностью сбылось предсказание прозорливого монаха Авеля, прозванного «Вещим», сделанное им лично императору Павлу и описанное в эмиграции русским писателем П.Н. Шабельским-Борком в книге «Павловский гобелен»: «Коротко будет царствование Твое, и вижу я, грешный, лютый конец Твой. На Сафрония Иерусалимского от неверных слуг мученическую кончину приемлешь, в опочивальне Своей удушен будешь злодеями, коих греешь Ты на Царственной груди Своей. В Страстную субботу погребут Тебя…Они же, злодеи сии, стремясь оправдать свой великий грех цареубийства, возгласят Тебя безумным, будут поносить добрую память Твою. Но народ русский правдивой душой своей поймет и оценит Тебя, и к гробнице Твоей понесет скорби свои, прося заступничества и умягчения сердец судей неправедных и жестоких»… За это предсказание Авель Вещий, по распоряжению Санкт-Петербургского губернатора Палена, был заточен в Петропавловскую крепость «за возмущение душевного спокойствия Его Величества». В ней он пережил исполнение своего пророчества и был освобожден по приказанию Александра I, как только ему доложили об этом случае».