Для семьи Александра Ивановича Флоренского 1907 был годом надежд, но, как оказалось, – последним благополучным годом. Он стал последним для главы семьи, Александра Ивановича, который скончался 22 января 1908 года. Вскоре семья распалась.

 

На фоне надвигающейся драмы, которая особенно чувствовалась в Закавказье, наэлектризованном межнациональными распрями, 1907 год был все-таки счастливым. Пока все благополучно. Старший сын Павел заканчивает Московскую духовную академию, средний сын Александр учится в Петербургском университете, в Москве находятся дочери Юлия и Елизавета, с родителями в Тифлисе живут только гимназистки Ольга-Валя и Раиса-Гося да младший Андрей (Андрик, Аля), собирающийся поступать в гимназию. Тем не менее, трагические предвестники драмы уже витали в воздухе. В Тифлисе год начался с убийства террористом 15 января Николая Алексеевича Худадова, друга Александра Ивановича, отца Володи и Мани – друзей детей Флоренских.

 

Зимой, как бы следуя горьким словам Александра Ивановича о том, что надо сворачивать дела и уезжать с Кавказа, сказанным им еще под впечатлением волнений лета 1905 года, из Тифлиса не уехали только младшие дети. Однако старшие часто навещали родителей. На рождественские каникулы домой приехали из Москвы Люся и Лиля, из Петербурга – Шура, а вот Павля, который учился на четвертом, предпоследнем курсе Московской духовной академии в Сергиевом Посаде, отправился в Толпыгино со своим другом С. С. Троицким. По окончании каникул 26 января Люся и Лиля вернулись в Москву, Шура тоже уехал в Санкт-Петербург, но ненадолго. В нездоровом климате Петербурга у него обострился туберкулез, и по настоянию врачей весной он возвращается к родителям в Тифлис.

 

В начале апреля Александр Иванович Флоренский получил пост помощника начальника Кавказского округа путей сообщения, а несколько позже чин действительного статского советника, что давало потомственное дворянство. Несмотря на плохое самочувствие, он увлечен работой, ездит в командировки. Сразу после назначения на новую должность побывал в Александрополе (1840–1924; ранее – Кумайри (Гюмри), позже – Ленинакан), планирует поездку в Карскую область, где по его проекту построен мост. В ноябре он выехал для обозрения строящейся Воронцовско-гюллюбулакской дороги, сильно простудился, по возвращении в Тифлис слег в постель. Встать ему было не суждено... Но вернемся к весне.

 

В середине мая в Тифлис приезжают Люся и Лиля, а в июне – Павля со своим другом Сергеем Троицким. Словно предчувствуя грядущее, в Тифлисе собирается вся семья Флоренских. Здесь они снимаются на фотографии, запечатлевшей семью в ее последнее счастливое лето. А потом, покинув душный и жаркий Тифлис, отправляются в Боржом на казенную дачу А. И. Флоренского. Сюда съехались многие тифлисские друзья Флоренских, а из Сергиева посада приехала семья Каптеревых, друзей Павла и Сергея.

 

Включенные в представленную в этом номере НЖ переписку весточки однокашников Павла А. В. Ельчанинова и В. Ф. Эрна свидетельствуют о бурной общественной жизни Москвы и Петербурга после трагических событий 9 января 1905 г. Уже в феврале Эрн и его друг В. П. Свенцицкий создают Христианское братство борьбы, одной из форм его легальной деятельности становится Московское религиозно-философское общество памяти Вл. Соловьева, в работе которого участвует Павел Флоренский. Во всех начинаниях активно помогает Ельчанинов. Молодое братство проповедует Христа печатным и живым словом: взыскующие града издают «Религиозно-общественную библиотеку», выступают с лекциями, открывают Вольный богословский университет, выпускают журналы «Век», «Живая жизнь», газеты «Народ» (Киев), «Ходите в свете» (Тифлис), «Стойте в свободе!» (Москва). Избрав идеалом Церковь как тело Христово, друзья ратуют за ее освобождение от контроля самодержавной власти, созыв Собора, отмену смертной казни, установление справедливого экономического строя, воцерковление общественной и государственной жизни. И подвергаются гонениям: аресты и обыски не минуют никого, многочисленные судебные преследования тянутся годами (см. работы С. В. Черткова, посвященные этому периоду).

 

В конце 1907 г., после некорректного поведения Ельчанинова на следствии, начался общий разлад в отношениях со Свенцицким, особенно обострившийся после публикации его романа-исповеди «Антихрист. (Записки странного человека)». В 1908 г. Свенцицкий выходит из состава МРФО и надолго покидает российские столицы. Пережив глубокий духовный кризис, укрепляется в вере во Христа под духовным руководством прп. Анатолия (Молчанова) Оптинского. Вся героическая и мученическая жизнь этого удивительного человека подтверждает слова о том, насколько неисповедимы пути Господни и как тернист путь к изножию Его Престола. По-разному, но промыслительно вместе шли туда ставшие священниками отец Павел, отец Валентин, отец Сергий (Булгаков), отец Александр, рядом был скончавшийся в 1917 г. Владимир Эрн... А в сердце у них царил Христос!

 

В то последнее счастливое лето произошло событие, изменившее судьбу Павла. Вернемся на несколько лет назад и напомним обстоятельства становления будущего философа, богослова, священника. По разному шли к Церкви, через «ограду церковную» в храм, а затем нередко и в алтарь, представители русского религиозного возрождения начала ХХ века. Павел Флоренский был одним из немногих, если не единственным из блистательной плеяды, кто еще в детстве получил «поручение Господа», услышав на своей «дамасской» дороге призыв свыше и сумев последовательно и вдохновенно его исполнить.

 

В 1904 году Павел окончил Московский университет, учебу в котором считал ступенью восхождения «по лествице», ведущей его туда, куда призвал голос, услышанный во дворе тифлисского дома юным гимназистом. О планах посвятить себя поиску всеединства, синтеза науки и веры весной 1900 года он рассказывает отцу, на что тот возражает в письме 14 мая 1900 года: «Объединить знание и религию в одно – это задача была непосильна и остается непосильной. Религия есть частное дело каждого отдельного лица. Человек каждый, чтобы быть полезным, непременно должен до известной степени раздвинуться: одно – делать повседневное полезное дело, скажу – быть ремесленником, другое – сохранить уголок своей души, своего ума для высших требований человеческой природы». Несмотря на неодобрение родителей, которых Павел бесконечно уважал, на настойчивые предложения университетских профессоров продолжить научную карьеру, Павел не отступает с выбранного пути и по окончании университета просит благословения своего духовника епископа Антония (Флоренсова) на «практическое богословие», иночество. Но благословения не получает и поступает в Московскую духовную академию, где знакомится с Сергеем Троицким, сыном настоятеля храма Воскресение Словущего в селе Толпыгино Костромской губернии. С «задушевным другом Сережей» они живут в одной келье Свято-Сергиева монастыря, часто и надолго уезжают в Толпыгино, где Павел открывает для себя красоту русской природы и незнакомую жизнь русских крестьян. В своем фундаментальном труде «Столп и утверждение Истины» он с поразительной яркостью и почти физической плотскостью передает ощущения пребывания на лоне русской природы, где некогда жили его предки: «Помнишь ли ты, тихий, наши долгие прогулки пу лесу – по лесу умирающего августа. Как стройные пальмы стояли серебряные стволы берез, и золотисто-зеленые маковки, будто исходя кровью, прижимались к багровым и пурпурным осинам. А над поверхностью земли, как зеленый глаз, ветвился сквозящий орешник. Священной торжественностью веяло под сводами этого храма.

 

Помнишь ли ты, далекий и вечно близкий Друг, наши проникновенные беседы? Дух Святой и религиозные антиномии – вот что, кажется, интересовало нас более всего. А находившись по заповедной роще, мы шли на закате озимями, упивались пылающим западом и радовались, что вопрос выясняется, что мы врозь пришли к одному и тому же. <…> Несказанно ликующая тайна нарастала в душе, но мы безмолвствовали о ней, говоря друг другу молчанием: тогда...»

 

Из последующих событий и атмосферы 12 писем, составляющих «Столп и утверждение Истины», обращенных «к далекому и вечно-близкому другу», можно вывести, что этим «тогда» был сокровенный и лелеемый замысел совершить то, что не удалось сделать в 1904 году, на этот раз в «стоянии двух перед лицом Третьего» – принять иночество, реализовав образ «апостольской двоицы», воспринятой монашеством. Замыслу суждено было рухнуть именно летом 1907 года, когда перед принятием решения «хождения монахов по два» Павел привез в свой дом Сергея Троицкого. Тут, в семье друга, Сергей встретил его сестру Ольгу-Валю, заканчивавшую гимназию. Эта встреча перевернула жизнь Сергея. Когда они с Павлом из Тифлиса едут в Толпыгино, Сергей думает только о возлюбленной, пишет ей письма, а осенью резко меняет планы, переезжает в Тифлис, чтобы быть рядом с Ольгой, работает преподавателем в 1-ой мужской гимназии. Из писем членов семьи Флоренских 1907 года понятно, что вначале Павел относится к переменам в планах друга как ко временному явлению и ждет его возвращения. Однако обстоятельства сложились иначе. В 1909 году Сергей и Ольга обвенчались, а через год грянула драма, которую предчувствовал Павел, писавший в том же «Столпе и утверждении Истины»: «Верность есть и всегда считалась церковным сознанием за вечно необходимое не только ради сохранения дружбы, но и ради самой жизни друзей». Драма свершилась 2 ноября 1910 года, когда Сергей Семенович Троицкий был заколот кинжалом гимназистом Шалвой Тавдгеридзе. Через четыре года в Тифлисе умерла безутешная Ольга (подробнее об этом см. «Наше наследие», 79-80, 2006).

 

Итак, ровно столетие назад, год седьмой ХХ века, самого трагического века в истории России. Перед вами письма, идущие из Тифлиса в Москву и Петербург, и ответы на них, написанные рукой тех, кто созидал великое и прекрасное здание русской культуры, кто сохранил и донес до нас, нынешних, негасимую свечу веры наших пращуров.

 

• Павел Флоренский. Переписка 1907 года (публ. П. В. Флоренского)